моя личная заноза в заднице
бонни — 26 — сотрудница СНУУПа

you hit me once i hit you back
you gave a kick i gave a slap
you smashed a plate over my head
then i set fire to our bed

«

у неё в руках револьвер, а в сапоге нож, она бегает за птицей - подрезает ей крылья;

но у птицы нет крыльев (зато есть хвост):

и с хвостом расставаться ей не охота

они друг другу совершенно не нравятся - и одновременно нравятся, словно подруга в подругу влюблены;

сорока говорит: "опять ты? чего тебе надо?"

бонни стреляет ей по хвосту - она в ответ жалобно скулит.

бонни не поясняет, что ей от сороки надо: она просто берёт и охотится за ней, как за последней преступницей (или врагом народа);

она пытается её убить.

сорока, естественно, убить себя не позволяет.

бонни это не останавливает.

сегодня ей стрельнут в ухо, а завтра с утра она проснётся как ни в чём не бывало - стабильность у сороки только в одном.

у неё в руках револьвер, а в сапоге нож, она бегает за птицей - подрезает ей крылья;

но у птицы нет крыльев (зато есть хвост).

бонни стреляет и сегодня всё равно.

»

HELENA BONHAM CARTER // ХУДОЖНИЦА-МУЛЬТИПЛИКАТОР НА ТВ

Ты рисуешь их. Маленьких, больших, в цвете и не только, двояко изогнутых, улыбчивых, вывернутых наизнанку. Твои персонажи составляют твою жизнь, хайвей — бесконечный источник твоего вдохновения. Твоими героями становятся окружающие тебя люди, их родственники и злейшие враги, их аквариумные рыбки и любимые дайнеры, безымянные пальцы их левых ног.

Ты в порядке.

Твой магнум опус зовётся: «Пожалуйста, выключайте свет». Это мультфильм, который показывают по телевизору. Про мальчика.

В первый раз он явился тебе во время рекламной паузы, и с тех пор ты видела его часто. Слишком часто, чтобы не зарисовать, не поговорить с ним, не сделать главным героем своей новой истории. Не помешаться.

Ты живёшь от разговора к разговору. Теперь Винсент приходит к тебе реже, чем раньше. Однажды вечером ты вспоминаешь, что попала на хайвей после смерти сына, но это здесь, разумеется, ни при чём.

Тебе нужно увидеть его. Кажется, кое-кто на радио мог бы помочь тебе в этом.

Ты — сигаретный дым с запахом старых духов и отпечаток помады на щеке ребёнка. Исходишь трещинами и выходишь вон вместе со сквозняком.

пью всё, что с акцизом, курю всё, что горит ;
bloody mary — 25 — картовед

«

[indent] Водка, томатный сок, табаско ; подавать с солью и перцем, можно добавить сельдерей.
[indent] Мэри появляется на хайвее с сестрой, а дальше идёт один - в список безвести пропавших добавляется имя, а сам Мэри в способности других к розыску не верит. Сначала сам ищет отчаянно, потом понимает, что сил, кажется, недостаточно ; страшно думать, что она на самом деле не хочет, чтобы её находили, потому что иначе как это ? Как можно так долго пропадать ?
[indent] Монако не обещает её найти, зато обещает, что всё будет хорошо. Он в целом обещать любит и не всегда свои обещания исполняет, но Мэри капризы складывает в бесконечные карманы своей куртки и не особо об этом беспокоится. Все клятвы в какой-то момент ломаются, некоторые просто тише других.
[indent] Возвращаясь к куртке - никогда не спрашивайте откуда она ; вы же не спрашиваете откуда взялся Бог ? Вот и здесь не надо. В этой куртке есть всё - карманы, жвачки, брошки, сигареты, часы, сладости для собак, сладости для людей, камушки, стёклышки, листочки, ручки, цветные карандаши, резинки для волос, ножи, щипчики, гаечный ключ, шапка, повязка пирата, ногти, яблоко, сборник стихов, сборник стихов Мэри, ключи - от дверей и без дверей, - и ещё много-много чего другого. В куртке Мэри чувствует себя всесильным волшебником, без - слишком худым парнем без кожи и жизни.
[indent] В поисках сестры Мэри поймал отчаянную необходимость записать хайвей на бумагу - Мэри носит с собой записную книжку, где строчка за строчкой секреты, которые уже на следующий день могут либо исчезнуть, либо перестать быть секретами ; здесь же он рисует карты - дорога влево, тропинка вправо. Карты тоже на следующий день могут исчезнуть - могут перестать быть картами и стать просто рисунками. Мэри не переживает. Однажды получится. Мэри учит себя вообще не переживать - Мэри громко смеётся, похабно шутит, любит журналы с голыми девчонками и заглядывать под юбки.
[indent] Карты он отдаёт Монако, чтобы тот скармливал их 'туристам' - так они называют всех остальных. Кроме, конечно тех, кто уже давно с хайвеем слился и стал им пахнуть. Те карты, которые кажутся Мэри настоящими ( потом таковыми не оказываются ) , он оставляет себе и почему-то боится об этом признаться - Монако многозначительно молчит, потому что знает - зачем и почему : Мэри каждый день ждёт, что на одной из карт появится красный крестик, обозначающий его сестру.
[indent] Крестик не появляется ; красный рвёт Мэри изнутри, поэтому он крепче заворачивается в свою куртку. В особо плохие дни он не спускается с чердака туристического офиса и выкладывает-складывает-обратно вещи из карманов куртки, много пьёт, мало говорит и шумно выдыхает дым от сигарет.
[indent] Ещё в карманах Мэри хранит сказки, гнёзда птиц, которые не успели убежать от осени, чужие слёзы и шоколадное печенье, которое любит скармливать голубям. Себя в карманы положить не получилось, но если собрать всё вместе - что-то похожее на Мэри и получится.

»

самый эффективный менеджер
Катарина — 35-37 — глава отдела несчастных случаев в Додо-стрит 137

«

Катарина - живое воплощение книг про тайм-менеджмент и эффективное руководство. Строга, педантична, пунктуальна и неподкупна. Бесконечно обожаема начальством и так же ненавидима подчиненными. Светлые волосы, светлые глаза, жесткая линия рта - за глаза Катарину зовут мраморной. С другой стороны, она справедлива, никогда не отчитает без причины и её похвала имеет большой вес. Её отдел - лучший в Додо-стрит по показателям каждый месяц. Снова и снова.

Она не любит животных, ей некогда следить за цветами. У неё дома всё на своих местах. Для Хайвея она, пожалуй, слишком правильная и упорядоченная, больше похожая на механизм, чем человека.

Впрочем, у неё тоже могут слабости.

Например, в перевоспитании одной разгульной девицы, чьих демонов ей так хочется взять на поводок.

»

ERLEND ØYE // АССИСТЕНТ ТЕЛЕВЕДУЩЕЙ, ЭКС-РАДИОТЕХНИК

Иногда тебе кажется, что за тобой следят. То есть, конечно, не кажется — так и есть. За тобой следят, наблюдают тысячей глаз, усмехаются из каждого радиоприёмника, машут невидимой ладонью, эдак недобро, с обещанием.

Ты думаешь: «Зря я ушёл на телевидение». Это правда. Зря.

Раньше ты работал на радио: занимался настройкой микрофонов, аппаратуры, всякое такое. Мелочи. И платили тебе за эти мелочи соответственно. Поэтому, когда руководство телевидения предложило тебе вдвое больше за вдвое меньшее количество часов, ты согласился, не задумываясь. Что теперь?

Теперь ты — ассистент мадмуазель Дерозье, подаёшь ей положенный товар в положенное время и стараешься выглядеть прилично на экране. Получается неплохо; в целом, ты доволен своей жизнью, своим положением и уж точно доволен своим достатком. К тому же, тебе предоставили политическое убежище и жёлтый галстук-бабочку.

Но время от времени знакомый голос из радио обращается к тебе и спрашивает мягко, с предвкушением: «Знаешь, что бывает с предателями?»

Ты знаешь.

Ты — надоедливая пылинка, которую пора вытереть со стекла. Ещё нет, но уже совсем скоро.

тебе не повезло
арчи — не дряхлый — министерство согласованных убийств

«

фуга смерти? а может почитаем других поэтов?
Cleans and brightens all household surfaces. Однажды Марша пыталась помыть посуду этой штукой, но засохла она ещё до того, как они с Роберто ввалились в эту раковину.

— У нас, — она делает неопределённые пассы руками, мол, догадайся, где, — есть специальные люди, которые убирают помещения, в которых кого-то убили. У вас такое есть?

— Тебе убивать нравится или просто скучно?

— А какую-нибудь анкету заполнять нужно?

— Ты похож на Бобби, одного из каскадёров на последнем сете. Ему как-то чуть череп не проломило оборудованием, и хоть бы хны. Целёхонький.

— Вот знаешь, никогда не хотела умереть, прямо по-настоящему не хотела, но тут какая-то зловещая энергетика, не знаю, каждое утро просыпаешься — всё одинаковое, пытаешься позавтракать чем-нибудь новым — на вкус такое же, даже пауков нахожу в одних и тех же углах, засыпаешь в разных местах — просыпаешься у себя в кровати, хотя это скорее плюс, но иногда раздражает, в общем, понимаешь?

— А оставлять пожелания можно? Можно ты мне башку прям разнесёшь, ну как в фильмах, когда на стенах остаётся каша, мозги валяются, типа как из дробовика выстрелили? У вас есть дробовики?

Два месяца спустя, осенью или, положим, весной, неизвестное Роберто лицо (не лицо, а рука, рука с дробовиком — всё, что успел разглядеть Роберто) материализуется из подозрительно копошащейся тени. Происходит неизбежное вскрытие черепной коробки, которое коронер назвал бы по-другому, а мы оставим в таких словах, происходит безапелляционно и грубо. Роберто шокирован, возможно, даже травмирован, но неизбежно засыпает и на следующий день видит то же настопиздевшее ебло, что и каждое утро.

Марша, надев лицо арт-критика, изучает въевшуюся в обои кровь. Бутафорскую, может быть.

— Интересно.

Роберто молчит. Действительно интересно, значит.

— А! Да, забыла сказать.

Арчи точно не работник месяца.

»

местный тёма лебедев
ну имя и имя — 20s — творец, полиграфист СРК

«

Листовки, похожие на фантики из-под конфет, буклеты-головоломки (собери картинку и узнай лайнап!), плакаты, похожие на граффити, и граффити, похожие на плакаты — у Сверхъестественного рок-клуба лучшая реклама, и всё благодаря ему.

Шеренги обезображенных манекенов вдоль автострады, ровный квадрат штукатурки на стенке дайнера, несогласованная роспись кладбищенской ограды под хохлому и глаза глаза Г̷̧̭̙̟̬̘̿̋̑̓̌͋́̿̾͛̚͠͠ͅЛ̶̧̙̱̗͔̹̋́́А̶̧͇̣͈̬̭̻̖̠͚͎͎̂͒̇́̂̍̇̏̇͋͘͘̕З̶̥̲͓̮̳͎͊̔̕͝͝А̷̤̪͐̐̎̂͑̎͛̈̕̚, глядящие с каждого седьмого дорожного знака — на хайвее лучшее современное искусство, и всё благодаря ему.

Существует ли он отдельно от своего творчества? Нет, нужно ставить вопрос правильно: существует ли творчество отдельно от него?

Каждый его шаг — намеренное отдаление от первого в угоду приближения ко второму. Ему безразлично, поспевают ли за этой погоней другие: это зритель должен тянуться к творцу, а не наоборот; если же он принимает инсталляцию за мусор, это проблема исключительно его узколобости. С каждым днём на хайвее человека в нём остаётся всё меньше.

Его вещи — про жизнь: про то, как тонкие материи проникают в повседневность, про поиск Великого вокруг себя. Пространством для произведения он выбирает заправки и ненавидит МЖИ за то, как в нём запирают искусство на замок.

Лёша видит, как он расклеивает коллаж по витрине заброшенного универсама, и говорит: "Подготовь брошюры к следующему фестивалю. Без предоплаты". Проходит месяц — месяц ли? — и Лёша просит: "Подготовь афишу к моему концерту. За процент от кассы". Время течёт неоднородно, как неньютоновская жидкость, и Лёша выдыхает облачко дыма: "Давай выставку тебе организуем. Клуб оплатит расходы".

Синтез искусств — аудиальное и визуальное, слух и зрение — их обоих давно интересовал.

»

plus one
? — 20-30 внешних, ~10 внутренних — второй голос на радио

mia wasikowska

«

Мальчику было скучно, мальчику было одиноко, было грустно и не с кем поговорить, мальчик придумал тебя — воображаемую, с улыбкой поперёк лица, всегда знающую, что делать. Мальчика звали Тильдой Гудвином, и Тильда Гудвин верил в твоё существование достаточно сильно, чтобы со временем ты действительно ожила.

10:38 — проверить, как там с передатчиком, Айзек снова пролил на него кофе, ему и разбираться, 11:24 — сделать выговор стажёру, потому что Тильда будет занят эфиром, или очередным приступом ностальгической тоски, или ещё чем-нибудь пиздецки важным, желчь горчит на языке, хочется сплюнуть, ты не плюёшь, 14:09 — у Шейдемана снова кровь под ногтями, господи, научите щенка пользоваться мылом, ты укажешь ему на раковину и дружески потреплешь по волосам, это нормально, 14:13 — к нёбу снова прилип старый мотивчик, сладко-сладко, хочется танцевать, но чтобы никто не видел (Тильда увидит везде), 16:47 — поворковать посмеяться намычать мелодию выдохнуть на три с половиной минуты вдохнуть на пять рабочий день заканчивается в шесть вечера, 18:02 — так, 18:03 — будет, 18:04 — всегда, 18:29 — кофе-брейк, Чарли пьёт чай и предлагает сыграть в крокет, это блядь комично, 19:50 — Тильда кладёт голову тебе на колени и говорит, что очень устал, а ты думаешь: ну неужели. Правда, что ли? Достаточно пары движений, чтобы выдавить ему глаза или перерезать горло (в твоём кармане лента для волос, пачка жвачки и острые ножницы). Случайная мысль, смешная. Ты не делаешь этого, потому что такого желания в тебе нет. Есть обида.

BIT TALL FOR THAT RIDE, AREN'T YA

Раньше было проще: больше доверия, меньше пространства, Тильда говорил с тобой о мелочах и улыбался семь секунд вместо трёх. Испорченному ребёнку нельзя доверять замок из кубиков, он уронит главную башню и пошлёт на смерть весь деревянный гарнизон. Ты с нетерпением ждёшь, когда же это произойдёт. Ты не хочешь, чтобы это происходило.

Какое-то абсурдное, поперёк всему идущее сочувствие; может быть, ты благодарна ему за то, что он тебя придумал и воплотил; может быть, ты зовёшь его лучшим другом; может быть, в половине случаев ты готова простить ему его уязвимость и перевёрнутую с ног на голову мораль.

В этом вы похожи.

ALWAYS IN CONTROL, AREN'T YA

Ты едешь домой в трескучем автобусе, кассета ложится в плеер, мелодия сползает с нёба. За пределами радиостанции на висках выступает пот, далее следует предчувствие: сверху вот-вот накроет пуховым одеялом — таким тёплым, что задохнуться.

Приятная мысль тешит твоё самолюбие, бьётся о стенки черепа (ты представляешь пинбольный шарик): может быть, это ты его придумала. А не наоборот.

»

товарищ майор*
ваши документы, пожалуйста — ~ 32-34 — мне больше делать нечего, кроме как делами заниматься тут!

антон лапенко

«

_{это сердце не отпустит, не переболит
это чувство колким сгустком прячется внутри}

смазанное, случайное знакомство утекло из памяти Апрелины мыльной пеной, в воспоминаниях майора - синяки на запястьях и бледных ногах, тянешь руку - костенеет, сжимается. прижимает смех к губам дрожащей рукой [он распадается ртутными шариками, путается в волосах, оседает в легких - отравляет так, что не выведешь поселившегося в теле яда], взгляд отводит, прячет в линиях ладони. явно нехорошее что-то творилось с этой девчонкой, а ему непременно нужно было до сути дела докопаться.

он ведь не отец тебе? в голосе гнев - дрожью лезвия в воздухе, раскатами отгремевшего выстрела, белеющие пальцы - пальцы юнца, мальчишеские и ломкие. он ведь еще не был майором, и единственным его оружием были слова, о которые он сам спотыкался, рассыпая лишние буквы. острием - на Апрелину - не бойся пожаловаться на него, не бойся сбежать, не бойся...

вот только бежать-то ей было некуда

сначала скрывала от него [невыплаканные слезы - тусклым отблеском в глазах, гнилые лепестки синяков, над водой тлеющий, задыхающийся крик], затем - его. ложью неповоротливой, налитой отяжелевшим ледяным страхом, не отогретым его дыханием. Апрелина исступленно - поцелуями, срывающимся шепотом, оплетая спутанными волосами.

из письма в письмо колючее "почему?", рассеченное резкой линией [знает ведь, почему, - сорвался бы сам], не бойся, Апрелюшка, вытащу. хотел лечить обличать сажать таких, как апрелинин обидчик, да только с первым же [ты на кого пасть разинул, пес? знай свое место] костяшки содраны, отчаянное бессилие выгрызает безжалостным оскалом. безответные письма подрагивают, опускаясь в почтовый ящик. была ли она когда-то на самом деле?

[indent] если ты мне когда-то приснилась
[indent] когда-нибудь снова приснись

на хайвее ему место не указывают; олени неучтенные ходят, уборщик парка аттракционов взят на карандаш, бурная деятельность выдувает тревожные мысли, почтовый ящик жадно глотает белые конверты [ссыпаются пеплом в подставленные ладони, но пахнут не огнем, а весной]. майор проживает непрожитые жизни - просит короткий комментарий на интервью и дорабатывает вакцину в лаборатории. работаю под прикрытием - дает свой короткий комментарий.

всматривается в закатные всполохи отражений окон - а вдруг была?
_{всё как раньше, с той же силой, так же хорошо
только что-то не случилось, не произошло}

* может быть и не майором
— майор - единственный, кто замечал, что приемный отец Апрелины её домогается, но ничего сделать не мог и не решался. верит или хочет верить, что рано или поздно убил бы его. случайно убила Апрелина, за что отправилась в места не столь отдаленные;
— как вы понимаете, для этого персонажа нужно очень любить жевать стекло;
— внешность менять нежелательно, потому что ну Антон же.....
— разные жизни/работа под прикрытием на хайвее - идея, которую можно смело отсечь, если не понравится, мне просто хотелось дать возможность использовать как можно больше образов Лапенко;
— предлагаю обменяться текстами сразу, чтобы всем было хорошо и комфортно, после чего выдам связь, ключи от своего сердца и все собранные плейлисты ♥

»